Как только я вознамерилась поехать впервые на Алтай, еще в 2002 году, слово «медведь» стало чаще появляться в моей речи и в речи окружающих меня людей. Началось все с запугиваний, типа, куда ты едешь, там же медведи, они тебя порвут. Странно, почему это они должны меня порвать? Я что, представляю для них особый интерес? Люди тут живут испокон веков, и ничего, доживают до самой старости. Отмахивалась от запугиваний словами, что, если мне суждено быть задранной медведем, то он из зоопарка питерского сбежит и задерет меня. Как ни странно, на людей это действовало.
Однажды, на горной тропе, показали мне след медведя. Огромный, чёткий, красивый.
- Смотри, след медведя!
Смотрю. Молча.
- Ты что, не понимаешь что ли? Это же след медведя!
- Да, - говорю, - понимаю. Это след медведя.
- Нет! Ты не понимаешь! Это – след медведя!
- Ага.
- Ты что? Не веришь?
- Верю!
- Ты понимаешь, что час тому назад медведь был здесь? Ты что, не боишься что ли?
- А чего боятся? Его же здесь нет. Он был здесь час тому назад, а сейчас здесь мы, а он, наверное, наблюдает за нами из кустов и сам трясется от страха.
- Ну, ты ненормальная! А мне вот страшно!
Если честно, меня всегда удивляло, что люди умудряются бояться того, что еще не происходит, и даже когда намека нет на то, что что-то может произойти. А когда что-то уже происходит, времени нет бояться – надо действовать.
У меня в критических ситуациях, касающихся моей жизни и здоровья, эмоции отключаются напрочь, мысли тоже, я превращаюсь в какого-то биоробота. Мозг работает лишь в качестве звуко-видеозаписывающего устройства, а тело что-то делает, и эти движения сознанием не регистрируются, но в результате всего этого я остаюсь цела и невредима. Спрашивать у меня детали того, что произошло, все равно что спрашивать у телевизора во что был одет оператор, снявший кадры, которые телевизор в данный момент показывает.
Что касается медведей, к тому времени, когда мне показали след, я уже знала, что они сами боятся людей, стараются обходить их стороной, а если и задирают кого-то летом, то это, чаще всего, со страху. А еще со страху они какаются и у них может случится разрыв сердца. Кстати, когда у человека на нервной почве начинается понос, в народе это называют медвежьей болезнью.
Бояться надо медведей-шатунов, которых зимой растревожили в берлоге, они вышли и шатаются по тайге в поисках добычи. Либо в голодные годы, когда они не набрали достаточно жира, чтобы залечь в спячку. Буквально несколько дней тому назад, еще в Горно-Алтайске, мне рассказали, что существует программа, когда в тяжелые для медведей годы, по тайге с вертолетов разбрасывают туши животных, чтобы они набрали достаточно жира, ушли в спячку и не нападали с голодухи на людей. Но не все туши доходят до тех, кому они предназначались. Люди и на этом умудряются наживаться, за счет смертей себе подобных. А всего-то, вроде, ничего, мясца чуток зажилили…
А сегодня мне рассказали случай. Осенью, как раз когда медведи залегают в спячку, где-то недалеко от Красноярска пропал турист. На его поиски послали спасателей, в том числе и барнаульских. Толпа народа, шатающаяся по тайге, видать, вспугнула медведя. Он напал на одного из спасателей, содрал с него часть скальпа, пожевал слегка, но, видать был не голодный, завалил его валежником, чтобы тот слегка протух. Медведи, оказывается, любят мясо с душком. Спасатель очнулся, вылез из-под валежника, умудрился залезть на дерево и просидеть там, пока его не нашли коллеги.
В качестве техники безопасности, чтобы случайно не нарваться на медведя, увлеченного, например, поеданием малины и потому не заметившего вашего приближения, советуют в тайге громко разговаривать, петь песни или производить шумы каким-либо другим способом. Мне сейчас в голову пришла мысль, что, наверное, можно еще надушиться духами с резким, сильным запахом. Хотя, возможно, эта мысль может рассмешить кого-либо из специалистов по медведям. Просто я знаю, что идя по пересеченной местности под тяжелым рюкзаком, как-то не возникает желания разговаривать и уж тем более петь.
И еще, встретив в тайге медвежонка, надо скорее уносить ноги, даже если он маленький, хорошенький и пушистый, и рядом не видно медведицы. Не сомневайтесь, медведица где-то недалеко, и найдет способ защитить свое дитя, она же не знает, что с ним желают всего лишь поиграть, погладить его. Мне рассказали, что несколько лет тому назад на Теректинском хребте медведица задрала группу туристов из 10 человек. Они наткнулись на симпатичного медвежонка, мать рядом не обнаружили, привязали ему на шею веревочку и повели за собой. А медведица, прячась, шла за ними до самой ночи, дождалась пока они легли спать, и спящих порвала всех до одного.
А однажды я столкнулась с забавным случаем, когда группа начинающих туристов, услышав крики маралов, приняла их за рев медведей. Со страху они выпили весь спирт, который взяли с собой и решили спуститься в деревню. Тогда-то я их и встретила – они шли мне навстречу. Встала на то же место, откуда снялись они, слышала те же крики, что слышала они, но мне совсем не показалось, что это рёв медведя. Просто громкие трубные крики. К вечеру на стоянку пришли мальчишки-алтайцы. Я их спросила, кто это кричит. Они ответили, что маралы. А почему кричат? С перепугу. Палатки увидели, испугались и начали кричать. Вот так вот, оказывается, бывает.
Походы в горы
Однажды, на горной тропе, показали мне след медведя. Огромный, чёткий, красивый.
- Смотри, след медведя!
Смотрю. Молча.
- Ты что, не понимаешь что ли? Это же след медведя!
- Да, - говорю, - понимаю. Это след медведя.
- Нет! Ты не понимаешь! Это – след медведя!
- Ага.
- Ты что? Не веришь?
- Верю!
- Ты понимаешь, что час тому назад медведь был здесь? Ты что, не боишься что ли?
- А чего боятся? Его же здесь нет. Он был здесь час тому назад, а сейчас здесь мы, а он, наверное, наблюдает за нами из кустов и сам трясется от страха.
- Ну, ты ненормальная! А мне вот страшно!
Если честно, меня всегда удивляло, что люди умудряются бояться того, что еще не происходит, и даже когда намека нет на то, что что-то может произойти. А когда что-то уже происходит, времени нет бояться – надо действовать.
У меня в критических ситуациях, касающихся моей жизни и здоровья, эмоции отключаются напрочь, мысли тоже, я превращаюсь в какого-то биоробота. Мозг работает лишь в качестве звуко-видеозаписывающего устройства, а тело что-то делает, и эти движения сознанием не регистрируются, но в результате всего этого я остаюсь цела и невредима. Спрашивать у меня детали того, что произошло, все равно что спрашивать у телевизора во что был одет оператор, снявший кадры, которые телевизор в данный момент показывает.
Что касается медведей, к тому времени, когда мне показали след, я уже знала, что они сами боятся людей, стараются обходить их стороной, а если и задирают кого-то летом, то это, чаще всего, со страху. А еще со страху они какаются и у них может случится разрыв сердца. Кстати, когда у человека на нервной почве начинается понос, в народе это называют медвежьей болезнью.
Бояться надо медведей-шатунов, которых зимой растревожили в берлоге, они вышли и шатаются по тайге в поисках добычи. Либо в голодные годы, когда они не набрали достаточно жира, чтобы залечь в спячку. Буквально несколько дней тому назад, еще в Горно-Алтайске, мне рассказали, что существует программа, когда в тяжелые для медведей годы, по тайге с вертолетов разбрасывают туши животных, чтобы они набрали достаточно жира, ушли в спячку и не нападали с голодухи на людей. Но не все туши доходят до тех, кому они предназначались. Люди и на этом умудряются наживаться, за счет смертей себе подобных. А всего-то, вроде, ничего, мясца чуток зажилили…
А сегодня мне рассказали случай. Осенью, как раз когда медведи залегают в спячку, где-то недалеко от Красноярска пропал турист. На его поиски послали спасателей, в том числе и барнаульских. Толпа народа, шатающаяся по тайге, видать, вспугнула медведя. Он напал на одного из спасателей, содрал с него часть скальпа, пожевал слегка, но, видать был не голодный, завалил его валежником, чтобы тот слегка протух. Медведи, оказывается, любят мясо с душком. Спасатель очнулся, вылез из-под валежника, умудрился залезть на дерево и просидеть там, пока его не нашли коллеги.
В качестве техники безопасности, чтобы случайно не нарваться на медведя, увлеченного, например, поеданием малины и потому не заметившего вашего приближения, советуют в тайге громко разговаривать, петь песни или производить шумы каким-либо другим способом. Мне сейчас в голову пришла мысль, что, наверное, можно еще надушиться духами с резким, сильным запахом. Хотя, возможно, эта мысль может рассмешить кого-либо из специалистов по медведям. Просто я знаю, что идя по пересеченной местности под тяжелым рюкзаком, как-то не возникает желания разговаривать и уж тем более петь.
И еще, встретив в тайге медвежонка, надо скорее уносить ноги, даже если он маленький, хорошенький и пушистый, и рядом не видно медведицы. Не сомневайтесь, медведица где-то недалеко, и найдет способ защитить свое дитя, она же не знает, что с ним желают всего лишь поиграть, погладить его. Мне рассказали, что несколько лет тому назад на Теректинском хребте медведица задрала группу туристов из 10 человек. Они наткнулись на симпатичного медвежонка, мать рядом не обнаружили, привязали ему на шею веревочку и повели за собой. А медведица, прячась, шла за ними до самой ночи, дождалась пока они легли спать, и спящих порвала всех до одного.
А однажды я столкнулась с забавным случаем, когда группа начинающих туристов, услышав крики маралов, приняла их за рев медведей. Со страху они выпили весь спирт, который взяли с собой и решили спуститься в деревню. Тогда-то я их и встретила – они шли мне навстречу. Встала на то же место, откуда снялись они, слышала те же крики, что слышала они, но мне совсем не показалось, что это рёв медведя. Просто громкие трубные крики. К вечеру на стоянку пришли мальчишки-алтайцы. Я их спросила, кто это кричит. Они ответили, что маралы. А почему кричат? С перепугу. Палатки увидели, испугались и начали кричать. Вот так вот, оказывается, бывает.
Походы в горы
Комментариев нет:
Отправить комментарий